Сегодня у нас в студии Светлана Михайловна Пасти, старший преподаватель центра журналистики и медиакоммуникации университета финского города Тампере, доктор социологии и специалист по российским медиа. И сразу давайте перейдём к первому вопросу. Нам бы очень хотелось узнать ваше мнение относительно того, к чему глобально движется журналистика, какие последние медиатренды есть в России и за рубежом.

Начать наш разговор можно с этого большого вопроса. Всегда очень хорошо потом спуститься с абстрактного, общего уровня, на более конкретный, и увидеть более конкретную картину развития явления. С моей точки зрения, сегодняшние медиатренды и в глобальном плане, и в российском пространстве можно рассматривать как бы в целом, не отделяя их от общих, от развития общества и от развития вообще. Но это не секрет, мы все говорим, и это уже стало притчей в языках, что мы живём в «дигитальную» или «цифровую» эпоху. Сейчас вообще очень трудно дать какой-то определённый ответ на то, что происходит. Потому что так быстро идут изменения, что мы, поскольку мы современники и участвуем, проживаем эти изменения, мы не можем очень точно охарактеризовать и дать какие-то определения точные тому, что мы наблюдаем и в чем участвуем. Но я думаю, что после общего кризиса, который состоялся в Европе и в России в 2008 и 2009 годах, медиаиндустрия испытала экономические потрясения. Они связаны с экономическим развитием и трансформацией медиаиндустрии. Мы свидетели того, что пресса теряет своих читателей. Но мне хотелось бы не повторяться в том, о чём многие говорят.

Я хотела бы обратить внимание на то, что сегодня и медиа, и журналистика, и журналист находятся в общей неопределенности и стоят перед большими вызовами.

Если мы будем думать о журналистском образовании, то вопрос всегда стоит о том, может ли журналистское образование дать какие-то механизмы защиты журналисту на рынке труда. Мы знаем, что в связи с вот этой «дигитализацией» труд журналиста очень сильно изменился, статус профессии изменился, и сама медиасистема очень меняется. В старое время мы жили с традиционными медиа, и всё было понятно, были ясны аудитории. Кто-то читал газеты, кто-то читал журнал или газету, кто-то предпочитал больше радио или телевидение. Сегодня публика использует интернет-медиа. Сегодня, когда студент журфака заканчивает факультет, получает диплом, он должен поставить себе вопрос: где он хочет работать, с чем ему связать свою дальнейшую жизнь. Тут я вижу два направления: либо идти куда-то работать в большую корпорацию, делать там себе карьеру, и это может быть мейнстрим-медиа или традиционные медиа, которые ещё по-прежнему имеют сильные позиции. Или журналист открывает своё онлайн-медиа и старается найти свою аудиторию.

Новые, индивидуальные медиа мы называем «альтернативными». Если мы думаем о медиасистеме только как о традиционных медиа, мы все равно говорим об этих маленьких медиа, а также о гражданской журналистике, потому что профессия у нас, благодаря технологии, стала открытой. Хотя сразу после падения коммунизма и распада Советского Союза, профессия была закрыта, она была политической и мужской. Но начиная с 90-х годов эта профессия стала открытой. Производство медиаконтента, или новостей, информации или каких-то сюжетов, видеосюжетов стало доступно любому человеку. В проекте БРИГС мы провели исследование медиа систем за пять лет. Мы выбрали четыре города: Москва, Санкт-Петербург, Петрозаводск и Екатеринбург. Исследование показало, что каждый второй журналист в этих городах не имеет журналистского образования. Это не значит, что они не имеют высшего образования. Все люди очень образованные: историки, инженеры, социологи, артисты.

Сегодня также существует проблема вытеснения журналистов с рынка труда. Их вытесняют компьютерщики, маркетологи, веб-дизайнеры. И поэтому, когда мы говорим о журналистском образовании, которое должно соответствовать идущим медиатрендам, где у нас появляется, помимо традиционной классической журналистик, ещё новая журналистика, персональная, мы можем говорить и о качественной журналистике. Мы прекрасно знаем о стартапах, например, то же телевидение «Дождь», которое началось с журналистской инициативы. И мы говорим о гражданской журналистике, о блогерах, которые становятся лидерами мнений и которых традиционные медиа нанимают к себе на работу в штат. То есть у нас идёт двухвекторный процесс. Когда традиционные медиа начинают нанимать более влиятельных персон, которые имеют влияние среди молодёжи или в какой-то другой среде, и они становятся их журналистами в штате или вне штата.

Также мы видим движение снизу, когда гражданское общество, активные граждане начинают производить новости и комментарии, и получают большие аудитории в социальных сетях, в онлайне, когда он имеют свои либо медиа, либо блоги, либо видеоблоги, например, на Youtube.

Когда сегодня мы говорим о журналисте, я думаю, что нынешнее поколение, те, кто хочет стать журналистом, должны поставить вопрос: как я могу выжить в этом окружении как бы этих джунглей? Где мне найти своё место? Либо я подчиняюсь корпорации и становлюсь винтиком этой системы, соблюдаю редакционную линию, выбираю среди этих корпораций…

Если думать о российских медиа, то с моей точки зрения можно назвать три вида российских медиа. Это медиа, которые делают пропаганду, это медиа, которые делают развлечения, где люди находят во время своего досуга (коммерческие медиа). И третий вид – альтернативные медиа, которые создают плюрализм в медиасистеме России. И это новый феномен, который растет и становится все больше и больше. Будущий журналист должен решить такой онтологический вопрос для себя: «Кем я хочу быть в этой профессии, и с кем я хочу связать свою судьбу, и что я вообще хочу делать? Потому что в таком дигитальном цифровом окружении сейчас очень трудно определить свою аудиторию. Если я журналист, я должен же с кем-то общаться, я должен иметь свою аудиторию. Какую аудиторию я хочу иметь? Что меня лично интересует как человека, с кем я могу коммуницировать, что я могу дать, что я могу получить? Как я могу наладить диалог с аудиторией?». Это очень сложное дело, потому что сегодня аудитория распылена, мы получаем новости с разных девайсов и с разных платформ. И как мы можем определить и найти свою аудиторию? Эта дискомфортная ситуация может привести человека к тому, что он станет каким-то очень интересным журналистом и, может быть, подаст пример. Если посмотреть на российские медиа сегодня, то, мне кажется, главный вопрос в медиаиндустрии и среди журналистов – это вопрос денег. Вопрос, как выжить. Для этого ищутся разные пути и разные типы поведения, как вести себя в профессии, чтобы выжить, или чтобы стать богатым человеком, или чтобы сделать карьеру через журналистику. Я думаю, что сейчас такое непростое время, поскольку молодые входят в профессию, и им нужно каким-то образом определяться.

Когда мы говорим о журналистском образовании, я вижу, что здесь, в Москве, то же самое у нас в Тампере, сегодняшних студентов учат техническому мастерству, и это очень важно. Важно уметь работать на разных платформах. Когда мы выпускаем мультимедиа-продукт, нужно быть с этим знакомым. Но ведь это всё-таки не основное, это ремесло, твоя база. Самое главное, чтобы журналист мог понимать, зачем он работает, зачем он делает этот материал, для кого он его делает. Также важно, чтобы он был бы предан каким-то классическим основам профессии журналиста. Это прежде всего служение людям. Мы говорим о служении в общественных интересах, а не в групповых. Нужно быть преданным к правде, потому что зачем тогда журналист существует, если он не будет говорить правду. Нужно развивать расследовательскую журналистику. И нужно, конечно, ставить именно те вопросы, которые сегодня интересуют общество. Сегодня очень много говорится слов, сегодня так много информации и дезинформации. Сегодня человек любого поколения, мне кажется, растерян. И мы знаем, что новое поколение уже не смотрит телевизор, как старшее или среднее поколение. Они у нас все находятся в Интернете, и они находят там своих героев. И мне кажется, журналисту очень важно думать не только о своей идентичности профессиональной в реальной жизни, но и о виртуальной идентичности. И ставить вот эти очень серьёзные вопросы, не удешевлять слова, потому что сегодня очень много пустых слов.

В своей книге «Российский журналист в контексте перемен» вы писали о том, что в России существует два пласта журналистов. Это журналисты, которые имеют советскую закалку и остаются верны вот этой государственной системе журналистики, и новые журналисты - журналисты 90-х годов, которые ориентируются на собственную выгоду и построение своей карьеры. С тех пор прошло уже больше десяти лет. Скажите, пожалуйста, появился ли в России новый пласт журналистов, новое поколение, которое мыслит как-то по-другому и ближе подходит к идеалам журналистики ради общества?

То исследование было проведено в конце 90-х годов, и это был период Ельцина. И как раз произошла приватизация медиа. Журналисты теряли работу, и профессия стала открытой. Там был конфликт поколений, потому что старое поколение было очень романтично, оно вышло из-под цензуры, пришла свобода слова, свобода медиа. Все они хотели (ведь было очень много критических материалов) что-то сразу мгновенно изменить. Это вот был такой период. И пришло новое поколение с разных слоёв, включая рабочих. Случился коллапс индустрии, людям нужно было зарабатывать деньги. Был всплеск коммерческих медиа, рынок просто гигантскими темпами рос, и они тоже нашли своё место. Случился конфликт поколений, потому что новое поколение пришло без журналистского образования, без всяких представлений о профессии, но они хотели завоевать себе это место и как-то устроиться в этой профессии, а старое поколение не могло принять этого, потому что у них был свой кодекс чести. У них были свои этические представления, в Союзе журналистов. Стать членом Союза журналистов было очень сложно, потому что ты должен был отработать пять или семь лет, получить рекомендации от своих старших товарищей, то есть ты должен был вести себя соответственно в этическом плане.
Конечно, сегодня мы уже говорим о новом поколении журналистов, которое выросло в 2000-е. Это очень благополучное поколение, потому что родители как-то смогли обеспечить их, это были очень хорошие годы экономического бума в России – двухтысячные. И это поколение пришло в профессию.

Исследования факультета журналистики МГУ в 2009 году показали, кто из выпускников куда пошёл. В общем-то, только несколько процентов пошли работать в газету. Потому что газета – это всегда истинная журналистика. Это тяжёлый хлеб журналиста – писать серьёзные статьи, ставить серьёзные и важные вопросы для общества. Большинство хотело идти либо в пиар, либо в гламурную прессу, потому что там хорошая реклама, или на телевидение, которое тогда не последнюю роль играло для молодых.

Но сегодня поколение очень разное. В моих исследованиях было несколько случаев. Молодое поколение столкнулось со случаями цензуры в корпорациях. И оно уходит оттуда, и не боится потерять рабочее место, и открывает свои журналистские стартапы. И потом они становятся достаточно известными, потому что они делают качественную журналистику. Они находят свою аудиторию, и они ищут бизнес-модели. Они ещё очень слабо институционализированы, то есть это не такие крепкие институты, как традиционные медиа. Но, во-первых, они экономно расходуют средства. Во-вторых, они ищут, какие услуги можно оказать на рынке, проводят какие-то курсы. То есть у всех разные модели, потому что сегодня очень трудно выжить, когда реклама идёт в большие компании. И маленькой организации довольно трудно конкурировать. Но они даже не ставят себе задачу стать очень богатыми. Они просто хотят заниматься профессией и обеспечить себе какой-то уровень жизни в большом или в среднем городе.

Но я знаю другие случаи, когда молодое поколение выражает протест и хочет делать качественную журналистику. То есть оно хочет дать какое-то другое мнение, которое не звучит в традиционных медиа. От этого медиасистема в России плюралистическая, потому что в ней есть разные голоса. Слушатель или читатель сам выбирает, какое медиа использовать. Мы знаем пример старшего поколения, которое также уходит, которое потеряло работу в корпорации, в традиционных медиа. Они также открывают свои медиа. Из-за того, что рынок сегодня разнообразный, определенный бизне спонсирует эти альтернативные медиа, и это хорошо. То есть мы имеем разную повестку дня в российских медиа.

Россия не сильно отличается от, например, Финляндии или Европы, где мы также видим кризис рабочих низов журналистики. Поскольку сейчас в интернет уходит реклама, та же пресса или радио не могут получать столько же рекламных денег и подписки, как это было раньше. И журналисты теряют рабочие места. Они либо становятся фрилансерами, либо основывают какие-то свои фирмы по консультированию или какие-то медиауслуги для разных бизнес организаций, чтобы выжить, поскольку они умеют делать только журналистику. Или они уходят в пиар.

Сегодня очень сложная ситуация на рынке труда журналистов, это тоже один из элементов медиатрендов. Когда мы проводили БРИГС исследования, мы увидели, что штатные журналисты говорили о том, что все это – чисто формально. Они говорили, что все может случиться, что через год у них будет сокращение штата, и они потеряют работу. То есть если ты долго работаешь, на тебя уже смотрят с вопросом «что ты здесь так долго делаешь». Все время идет ротация. По исследованиям, большинство уже прошло 5-6 различных медиаорганизаций. То есть молодой журналист должен работать в ситуации неопределенности.

Еще один тренд – это журналист-предприниматель. В Финляндии мы называем это «интерпренерский журнализм». Я знаю, что система образования очень тесно связана с медиарынком, и журналисты, которые потеряли работу, приходят на факультет, рассказывают, как они сейчас выживают, что они могут придумать, как они могут заработать деньги. Конечно, делиться опытом со студентами, которые сейчас приходят в профессию и должны тоже найти свое место – это очень хорошо. В документе ОБСЕ от 2013 года есть положение о том, что сегодня мы не можем сказать точно, кто такой журналист. Потому что сегодня любой имеет право находить, добывать, производить и распространять информацию. Это такой европейский либеральный подход. Но, опять же, настоящий журналист отличается от любителя тем, что он знает основы профессии, у него широкий горизонт, он очень начитанный человек и соблюдает этические правила.

Но, к сожалению, сегодня мы видим, что профессионализм часто измеряют деньгами. Существует такое явление, как информационные контракты или информационное обслуживание. Мы знаем случаи шантажа. И это не только в России развито, это есть и в Индии, например. Как показал БРИГС проект, это есть и в Китае, когда медиа организация приходит к какому-то предприятию или бизнес структуре и предлагает ему заключить с ними контракт на информационное обслуживание. Бизнес единица или предприятие говорит, что мы не нуждаемся в ваших услугах. Тогда представитель в редакции говорит: «Ну, тогда вы будете иметь неприятности», и они начинают шантажировать. Они делают негативные материалы об этом предприятии или просто фальшивую информацию. Они разрушают репутацию людей, предприятий.

Очень трудно обнаружить, когда совершаются преступные действия. Потому что ты продаешь свою профессию и потом распространяешь дезинформацию людям. Но, к сожалению, сегодня это существует и с этим нужно бороться. Я думаю, что когда у нас есть качественная журналистика, она является факелом для молодого поколения, для старшего, и для аудитории, которая видит, что это честная журналистика и она еще существует. Это как спасение для профессии будущего. Поэтому, отвечая на ваш вопрос о молодом поколении, я хочу сказать, что существует много конформистов, которые выросли в хорошей среде и которым родители обеспечили все. Журналистика была такой, поскольку было много денег, было очень много коммерческой глянцевой журналистики. Было такое восприятие, что так можно жить легко и зарабатывать деньги. Но есть и другие молодые люди, которые работают волонтерами, помогают. Также в журналистике есть те, кто хочет делать по-настоящему свое дело.

Вы говорите о качественной журналистике. Можете назвать какие-нибудь медиа, необязательно российские или зарубежные, которые могут стать образцом как для нового поколения, так и для старшего, на которые можно ориентироваться и верить?

БиБиСи. Мне кажется, что БиБиСи – это один из примеров качественной журналистики и не только журналистики, а медиа продукции в более полном значении. Из российских медиа, я думаю, что это газета «Ведомости», это «Коммерсант», «Новая Газета». Но «Новая Газета» – тоже партийная газета. Там (в «Новой газете») все-таки очень либеральный подход и меньше других точек зрения, но все-таки они занимаются расследованиями, и это очень важно. Мы можем назвать «Эхо Москвы», сайты были тоже либеральные, но некоторые были запрещены. Я думаю, что по интересам, например, «Бумага» в Петербурге, онлайн, очень интересная, «Дождь», телевидение «Дождь». То есть те медиа, которые ставят важные вопросы и которые откликаются на злобу дня, как это было и раньше.

А вот в этой сложной конкурентной среде, когда журналист никогда не может быть уверен в своем рабочем месте, как вы считаете, что должно давать молодому человеку журналистское образование? Какие компетенции, навыки, знания, какой этический комплекс у него должен быть на выходе, чтобы он был, во-первых, конкурентоспособен, во-вторых, не опозорил свое дело и свою профессию?

Школа журналистики остается, она дает классическое образование и очень много таких дисциплин, которые нужны. Это социология, история, философия, литература, русский язык – это очень важно. Она дает дисциплины по профессии: и этика, и правовое регулирование очень важны. Но здесь, мне кажется, всегда возникает личный, персональный вопрос, потому что если ты идешь работать в корпорацию, если ты идешь в газету или в какой-то журнал или на телевидение, то ты изначально прекрасно знаешь, какая редакционная линия у этого медиа. Значит, ты должен быть готов к тому, что ты будешь соглашаться с этой редакционной линией. Здесь вопрос – личный выбор будущего журналиста: его, допустим, интересует история страны, и он будет делать какой-то свой сайт, где он будет делать какую-то историю страны, но в глобальном контексте. И тогда он будет заниматься и международными отношениями, он будет заниматься историей не только России, но и историей, допустим, Европы. Он тогда будет думать: «Какой мне подход взять для того, чтобы у меня была полная картина?». И он начнёт с нуля. Я думаю, что молодой журналист должен прежде всего определить свою нишу, что он хочет. И в этой нише он должен быть профи. То есть если ты хорошо разбираешься в чем-то, если ты любишь, допустим, садоводство или ещё что-то, или экологический вопрос тебя очень сильно волнует, и какой-то конкретный пример, допустим, из России — озеро Байкал или ещё что-то — тогда ты начинаешь потихоньку, от нуля развивать свой проект, и ты растешь. И после этого, может быть, у тебя будет какая-то интердисциплинарность. Может быть, потом от этого ты выйдешь на другие вопросы. Но это очень трудно.

Мне кажется, что это главный выбор человека, потому что если ты пойдёшь в коммерческие медиа или в какое-то муниципальное медиа, то ты будешь знать, что у тебя будет определённое пространство, где ты будешь на этом работать.

Поэтому факультет журналистики даёт какие-то общие направления, общие знания, но потом каждый решает сам для себя, чему он посвящает свою жизнь. Я думаю, что все-таки очень сложно найти свою аудиторию, но когда ты имеешь какие-то свои уникальные знания, которые ты собрал, сделал какую-то коллекцию, то потом ты становишься сам уникальным и интересным человеком и можешь заниматься журналистикой, а может быть, какими-то консультациями, комбинировать профессии, потому что сегодня такая жизнь, что она вся перетекает, она вся меняется. Ты можешь работать даже с не журналистами, а с гражданскими активистами или с какими-то любителями, узкими специалистам, то есть с таргетированной аудиторией. Но если ты мечтаешь стать селебрити, тогда выбирай совсем другой путь.

И как вы считаете, во всех этих сложных условиях журналист должен стремиться к тому, чтобы стать профессионалом в какой-то узкой сфере, или он должен сразу понимать, что в ситуации, когда конвергентная журналистика очень активно развивается, ему правильнее уметь сразу все? Как, по-вашему, лучше, правильнее для профессии?

Например, в университете Тампере такой подход: поскольку мы живём в условиях конвергенции, журналист должен думать о своём продукте, как о ребёнке. Например, если ты работаешь над какой-то темой, ты сначала размещаешь это в Твиттере. После Твиттера ты уже думаешь, что, может быть, я сделаю материал побольше и поглубже, и поставлю на какой-то сайт. После сайта ты думаешь: а я могу вообще-то развить эту тему, ещё покопаться, встретиться с людьми, я сделаю для газеты серьёзный материал. То есть ты все время каким-то образом можешь так подходить к своему материалу, ты можешь предложить его на разные платформы. Но это не должно быть повторение. Это должно быть что-то новое, что выросло тоже из первоначальной идеи, которую ты сначала поставил на Твиттер.

Тогда правильно ли я понимаю, что журналист должен уметь работать во всех типах медиа: в газете, в радио, в интернете, на телевидении — уметь готовить материалы для них всех, но иметь какую-то тематическую направленность, которая будет его интересовать, которая будет постоянно развиваться при этом?

Я думаю, что все зависит от личных качеств человека. Я думаю, что это вовсе, может быть, и не обязательно — владеть всеми навыками. Это очень трудно, вот так тотально подходить. Я думаю, что здесь должен быть личный выбор. Конечно, это хорошо, когда молодой человек умеет работать на разных платформах, потому что дальше ему будет легче. И, мне кажется, что это всегда интересно, любопытно – научиться, когда факультет журналистики даёт такую возможность. И затем уже определять, как ты хочешь работать и какая тебе платформа ближе, какой жанр тебе ближе. Я привезла доклад по мнениям журналистов о журналистском образовании в четырёх городах, и вот там было мнение о том, что нужно отказаться от подготовки будущих журналистов по типам медиа: принт, аудиовизуальные и онлайн, а лучше бы взять подход интердисциплинарный. То есть взять какие-то разные дисциплины, которые у нас есть, чтобы журналист свободно получил какие-то базовые курсы по журналистике, а затем он мог бы учиться. Или чтобы он пошёл бы на факультет менеджмента, на исторический факультет или в консерваторию, в лесное хозяйство, в лесотехническую академию и закончил бы там какие-то курсы, и тогда бы он стал специалистом. То есть больше делать журналиста экспертом своего дела. И, может быть, действительно, развивать тему. Она же никогда не существует изолированно, но существует в контексте каких-то близких соприкасающихся дисциплин, которые с ними. Поэтому я думаю, что в этом можно выиграть. Потому что у нас никогда не уйдёт желание получать качественные новости и качественную журналистику.

Если говорить о том, что журналист должен знать проблемы в своей профессии, можете назвать главные проблемы, которые сейчас в современных российских медиа и в современных европейских, может быть они одинаковые, может быть они различаются? Очень интересно узнать ваше мнение.

Если мы будем говорить о проблемах профессии, то здесь мы можем подразделить их на условия труда журналиста. Сейчас позиция такая, что никто не защищен. Что в Европе, что в России. Почему развиваются стартапы и журналистика как предпринимательство? Мы имеем фрилансеров, журналистов, которые самонаняты, как бы self-employment получается. И это сегодняшнее условие труда. Может быть, когда найдутся новые, или будут отработаны новые бизнес-модели, может быть что-то изменится. Но, с другой стороны, никто ничего постоянного, стабильного не обещает, поэтому я думаю, что это роднит.

Если мы будем говорить о профессионализме, то всех волнует качество журналистики. На западе коммерческая и желтая пресса тоже существует. Но желтая пресса тоже дает такие новости, которые может не дать качественная пресса. Они говорят о качественной журналистике, и, конечно, здесь всегда возникает вопрос об этике, как ты себя ведешь в профессии. Поэтому, мне кажется, что здесь абсолютно одинаковы подходы. Например, существует такое мнение, и исследование показало, что журналистике нельзя научить, что это такая творческая профессия, что нужен талант, что ты прирожден быть журналистом, что ты отдаешь жизнь этой профессии. Такое же представление существует на западе. Но в России, может быть, это более развито. Допустим, что это все-таки не техническая профессия, традиция советской школы всегда была важной для сегодняшней школы… В рамках исследования журналисты рассказывали о восприятии профессионализма. Особенно в провинции, они говорили, что они должны помогать людям, что сегодня люди оставлены, что они должны помогать, если где-то плохая медицина или какие-то проблемы в образовании, или в социальных службах. Они считают, что они должны организовать какую-то дискуссию или встретиться с теми, кто мог бы как-то изменить ситуацию. Для западной журналистики это не так свойственно, но в России это старая традиция, с советской школы – быть социальными организаторами. Эта позиция остается сегодня, потому что сегодня, когда общество такое автономизированное, каждый выживает сам по себе. Роль журналиста – понять ситуацию, разобраться, и если пришел какой-то конкретный сигнал, то долг журналиста – каким-то образом помочь: или это рассказать, или каким-то образом просветить, или изменить какое-то положение вещей. Особенно это обозначается в региональной, провинциальной прессе. Не на федеральном уровне, но на местном уровне, это очень важно.

Мы с вами очень много говорим о качественной журналистике. Не могли бы вы сформулировать для нас, что в вашем понимании значит «качественная журналистика» и что значит быть настоящим профессиональным журналистом?

Качественная журналистика – это, прежде всего, твоя приверженность к правде. Это такой плюралистический подход: дать разные точки зрения в конфликте. Не навязывать свой вывод, ни в коем случае не подталкивать, показывать, как можно меньше своего присутствия, как можно меньше селебрити. Ты дай, пожалуйста, читателю разобраться, ты честно выполни, ты честно собери информацию, ты честно ее представь, не манипулируя фактами, убавляя что-то или прибавляя. Когда мы делаем анализы, что там все-все-все у нас будет подсчитано, согласно тем, вот этим молекулам. И ты точно так же подойди. И это будет качественная журналистика. Не надо себя выпячивать, потому что читатель нисколько не глупее тебя. Ты покажи, пусть он тогда сам решит, но ты его поставишь в известность, когда ты представишь разные точки зрения, и их честно, добросовестно представишь, и не будешь навязывать свою точку зрения. Ну и, конечно, хороший русский язык, потому что мы не можем без этого обойтись. Если раньше в прессе мы многое исправляли, работали над текстом и так далее, то сегодня же в онлайн-медиа сразу пишут на ленту, и так много ошибок. Мне кажется, что качественная журналистика еще идет от того, что ты все время должен иметь очень критический подход к себе. И все время быть недовольным собой. И тогда что-то будет получаться, и тогда ты будешь становиться сильнее от этого.

Давайте с вами обратную сторону медали рассмотрим, что журналист не имеет права делать? Какие журналистские ошибки или, может быть, намеренные действия непростительны никогда и ни при каких обстоятельствах?

Во-первых, журналист – человек. Он может ошибаться. Я думаю, что так абсолютно нельзя сказать, потому что мы не можем выступать судьями. Я помню один случай в Петербурге, когда я делала первое исследование. Мы говорили один на один с журналистами. И очень хороший журналист сказал мне, что, когда он только пришел в профессию, без образования, он так хотел делать сенсации, он так хотел, чтобы тиражи поднялись, чтобы он стал звездой. И он был беспощадный. Он был беспощадный до того, что он делал расследование, и он полностью обнажил человека. И человек покончил жизнь самоубийством. И он сейчас не может себе просить этого. Поэтому, конечно, мы не можем выступать судьями, но, прежде всего, когда журналист работает, он всегда работает с людьми, он не работает с какими-то машинами. Мы, может быть, скоро и будем иметь роботов-журналистов, у нас уже агрегаторы есть, и поэтому, я думаю, что он, прежде всего, должен очень уважать человека и быть очень осторожным.

То есть, не навреди – таким обязательно должен быть первый принцип в любой ситуации. Мы знаем такие этические нормы, что мы не называем имя перед тем, как не вынесено решение суда, мы не должны публиковать фотографии, когда человек ранен, или использовать или манипулировать детьми. То есть, я думаю, что ни в коем случае нельзя бегать за сенсацией. Это очень дешево, это никому не надо. Это, конечно, нужно для коммерции, потому что этим живет желтая журналистика, но журналист не должен вообще быть судьей никому. Он должен быть очень аккуратен. Сам по себе журналист незаметен, но он должен делать так, чтобы его продукт был очень качественным и востребованным. И чтобы он давал бы пищу людям для той же дискуссии или для знания, что сейчас происходит. Но прежде всего, надо думать о том, что он работает с человеком.